![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Уроки французского
Mar. 31st, 2014 12:44 am- "Же па аржан" - старательно произношу я.
- Да не «же», а «жё», поправляет меня Наташа.
- "Же па аржан, же вё але Марракеш" - продолжаю ломать язык непривычными звуками.
- Ну вот, молодец – одобряет Наташа мои фонетические потуги.
Палатка почти собрана, бичпакет съеден, и только шум прибоя отвлекает от лингвистических занятий.
- Пойдем на трассу, займемся практикой, мон шер ами!
- Ой, я не могу, когда ты пытаешься говорить по-французски, это так смешно, как будто все, что ты говоришь – несерьезно - смеется Наташа над моим произношением.
Переплетение дорог на выезде из Эль-Джадиды. Африканское солнце досушивает мокрый рюкзак – ночью шел дождь, и наша палатка нещадно протекала. Стоим, показываем большой палец проходящим машинам - автостоп тут прекрасный, редко стоим больше дести минут. Так и на этот раз - останавливается Рено-кангу с аутентичным арабом за рулем и тремя детьми сзади. Наташа что-то щебечет по-французски, могу понять только, что она спрашивает, где поворот на Марракеш, домой. Нас приглашают в машину, садимся, но едем не до поворота - оказывается, нас везут сразу в Касабланку, это хоть и не по пути, зато трафика оттуда больше и дорога лучше. Дети с любопытством смотрят на нас черными глазами-маслинами, показывают игрушки – ничего особенного, планшет, китайские пластмассовые зверюшки. За окнами сельский пейзаж, крестьянин пашет землю ручным плугом, как столетия назад, и как тысячи лет назад, печет эту землю жаркое солнце.
А вчера была Касабланка, сначала нам крайне не понравившаяся. Милый интеллигентный паренек на Лендкрузере, доставивший нас туда прямо из дождливого Марракеша, радовал глубокомысленными пассажами - например, по поводу Путина и его имперской политики он сказал, что в мире все должно быть разнообразно - должны быть люди злые и добрые, сильные и слабые, девушки должны быть как добропорядочные, так и стервы – хотя бы потому что без стерв не было бы гениальных стихов, картин и прочего творчества.
- «Вот и Путин на своем месте» - говорит Валид, - «без него мир будет неполон». А я сижу и радуюсь, что еду с Наташей, нашим знатоком французского, иначе весь наш разговор свелся бы к красноречивым жестам и десятку известных мне французских слов.
Наташа юна и прекрасна – Халид сознается, что сначала принял нас за папу и дочь – я с бородой выгляжу очень солидно, а Наташа – совсем девчонка, в России ей точно не продали бы спиртное без паспорта, так что мы представляем собой весьма странную парочку.
Через час после нашего прибытия Касабланка реабилитировалась - встретив пыльными кварталами офисных зданий, больше напоминающих предместья Парижа, она вскоре показала нам прекрасные трущобы, бидонвилль - причем над трущобами возвышалась главная достопримечательность, та самая мечеть Хасана второго, похожая в закатном освещении на башню Мордора. Из бидонвиля мы не ушли с пустыми руками – на помойке лежала репа, морковка и картошка - вполне свежая.
- «Почему они выбрасывают это, ведь они такие бедные» - недоумевала Наташа. Но мы не стали спрашивать жителей трущоб об их образе жизни, предпочли набрать картошки и морквы, и пошли искать место для ночевки. Карта вела нас по набережной, вдоль закатного солнца, но идти надо было около шести километров – Касабланка все-таки велика. Спасли двое молодых ребят, Омар и Халид, Омар вез Халида в больницу, лечить поврежденный на работе палец. Палец от радости встретить иностранцев сам прошел, нас вывезли к Марокко Молл – огромному торговому центру на берегу океана. Дальше все просто – перелезаем через забор, выходим на пляж, идем по песку под шум волн. Слева вижу остатки каменного забора с воротами, занесенными песком, в сумерках выглядит жутковато, напоминает о брошенных в пустыне городах.
Перешагиваю через забор, там как раз удобное место для палатки – прикрыто от ветра с океана и взглядов любопытных с пляжа, и не сильно замусорено. Через полчаса у нас идиллия – на горелке варится суп из найденных овощей, в палатке разложены спальники, на небе редкие звезды.
Утром я высовываю голову из палатки и записываю в дневнике: «Проснуться на пляже в Касабланке, среди мусора и цветов – ради этого стоило жить». И чувствую я именно это.
И вам того же желаю.
- Да не «же», а «жё», поправляет меня Наташа.
- "Же па аржан, же вё але Марракеш" - продолжаю ломать язык непривычными звуками.
- Ну вот, молодец – одобряет Наташа мои фонетические потуги.
Палатка почти собрана, бичпакет съеден, и только шум прибоя отвлекает от лингвистических занятий.
- Пойдем на трассу, займемся практикой, мон шер ами!
- Ой, я не могу, когда ты пытаешься говорить по-французски, это так смешно, как будто все, что ты говоришь – несерьезно - смеется Наташа над моим произношением.
Переплетение дорог на выезде из Эль-Джадиды. Африканское солнце досушивает мокрый рюкзак – ночью шел дождь, и наша палатка нещадно протекала. Стоим, показываем большой палец проходящим машинам - автостоп тут прекрасный, редко стоим больше дести минут. Так и на этот раз - останавливается Рено-кангу с аутентичным арабом за рулем и тремя детьми сзади. Наташа что-то щебечет по-французски, могу понять только, что она спрашивает, где поворот на Марракеш, домой. Нас приглашают в машину, садимся, но едем не до поворота - оказывается, нас везут сразу в Касабланку, это хоть и не по пути, зато трафика оттуда больше и дорога лучше. Дети с любопытством смотрят на нас черными глазами-маслинами, показывают игрушки – ничего особенного, планшет, китайские пластмассовые зверюшки. За окнами сельский пейзаж, крестьянин пашет землю ручным плугом, как столетия назад, и как тысячи лет назад, печет эту землю жаркое солнце.
А вчера была Касабланка, сначала нам крайне не понравившаяся. Милый интеллигентный паренек на Лендкрузере, доставивший нас туда прямо из дождливого Марракеша, радовал глубокомысленными пассажами - например, по поводу Путина и его имперской политики он сказал, что в мире все должно быть разнообразно - должны быть люди злые и добрые, сильные и слабые, девушки должны быть как добропорядочные, так и стервы – хотя бы потому что без стерв не было бы гениальных стихов, картин и прочего творчества.
- «Вот и Путин на своем месте» - говорит Валид, - «без него мир будет неполон». А я сижу и радуюсь, что еду с Наташей, нашим знатоком французского, иначе весь наш разговор свелся бы к красноречивым жестам и десятку известных мне французских слов.
Наташа юна и прекрасна – Халид сознается, что сначала принял нас за папу и дочь – я с бородой выгляжу очень солидно, а Наташа – совсем девчонка, в России ей точно не продали бы спиртное без паспорта, так что мы представляем собой весьма странную парочку.
Через час после нашего прибытия Касабланка реабилитировалась - встретив пыльными кварталами офисных зданий, больше напоминающих предместья Парижа, она вскоре показала нам прекрасные трущобы, бидонвилль - причем над трущобами возвышалась главная достопримечательность, та самая мечеть Хасана второго, похожая в закатном освещении на башню Мордора. Из бидонвиля мы не ушли с пустыми руками – на помойке лежала репа, морковка и картошка - вполне свежая.
- «Почему они выбрасывают это, ведь они такие бедные» - недоумевала Наташа. Но мы не стали спрашивать жителей трущоб об их образе жизни, предпочли набрать картошки и морквы, и пошли искать место для ночевки. Карта вела нас по набережной, вдоль закатного солнца, но идти надо было около шести километров – Касабланка все-таки велика. Спасли двое молодых ребят, Омар и Халид, Омар вез Халида в больницу, лечить поврежденный на работе палец. Палец от радости встретить иностранцев сам прошел, нас вывезли к Марокко Молл – огромному торговому центру на берегу океана. Дальше все просто – перелезаем через забор, выходим на пляж, идем по песку под шум волн. Слева вижу остатки каменного забора с воротами, занесенными песком, в сумерках выглядит жутковато, напоминает о брошенных в пустыне городах.
Перешагиваю через забор, там как раз удобное место для палатки – прикрыто от ветра с океана и взглядов любопытных с пляжа, и не сильно замусорено. Через полчаса у нас идиллия – на горелке варится суп из найденных овощей, в палатке разложены спальники, на небе редкие звезды.
Утром я высовываю голову из палатки и записываю в дневнике: «Проснуться на пляже в Касабланке, среди мусора и цветов – ради этого стоило жить». И чувствую я именно это.
И вам того же желаю.
